Крутогорка, деревня. Образована на месте заимок крепких хозяев с. Губернского, Беспаловского, Кузнецкого, Смолино в начале XX века по реке Зюзелке.
По свидетельству старожила Михаила Булаева, первая улица из 10 домов появилась на месте, где 14 сентября будет открыт обелиск памяти защитников родины, – уроженцев д. Крутогорки. Окончательно деревня сформировалась в 1925–30 гг. После установления советской власти Крутогорка вошла в состав большого колхоза «В. И. Л.» вместе с Метелево, Селяево, Фрунзе, Кузяшево, Ультраково, Масеево, Суряково, Курманово, после разукрупнения – им. Ворошилова.
Ликвидирована 28.02.1989 г. в связи с «неперспективностью» решением Челябинского исполкома облсовета народных депутатов с такой формулировкой: «В связи с выездом населения исключить из учетных данных административно-территориального деления области деревню Крутогорка Камышевского сельсовета Аргаяшского района. Председатель Челябинского исполкома облсовета народных депутатов Б. Исаев. Секретарь Челябинского исполкома облсовета народных депутатов Л. Кудрявцев».
Поставьте памятник деревне
Поставьте памятник моей деревне,
Что у речушки под горой,
Деревни нашей давно нету,
Ушла деревня на покой.
Ушла с обидою большой,
Деревня сеяла, пахала
И скот исправно содержала.
А в ту суровую годину,
Когда пылала Родина огнем,
Когда советские народы дрались с коварнейшим врагом,
Весь люд мужской ушел на фронт.
В деревне женщины и дети,
Они за все были в ответе,
Сеяли, пахали, жали
И фронт продуктами снабжали.
Так какого вдруг рожна деревня стала не нужна?
Михаил Булаев.
Жизнь и судьба Михаила Булаева
Ношу нужно выбирать по плечу, не то она тебя сломает
Мне было полтора года, когда умерла мама. Знаю, что звали ее Ольга Ефимовна, но лица не помню. Отцу Ивану Михайловичу в одиночку четверых детей было не поднять, и он привел в дом мачеху.
Мы ее никогда так не называли, потому что Анна Степановна вырастила нас как родных, наравне со своим ребенком и родившимися позже общими детьми. Знаю, что дед по материнской линии увез семью в Сибирь, видимо, в годы столыпинской земельной реформы поехали они из малоземельных Тютняр в дальние края. А вот отец и его братья были крепкими хозяевами, основали заимки в лесной глуши неподалеку от Аргаяша. Рядом с четырьмя братьями Булаевыми появились избы и хозпостройки Мысляевых, Юдиных, Трусковых, Ходовых.
На эту заимку и привезли отца в тифозной горячке с первой мировой. Он служил в казачьих войсках. Осталась на память фотография, сделанная в фотоателье Петрова в Симбирске. Бравый казак с шашкой. Мои дети сделали копии со старого снимка, чтобы передавать из поколения в поколение. Из-за тяжелой болезни отца не призвали в гражданскую. Пахал землю, растил детей.
Не пошли в колхоз? Выметайтесь!
С насиженного места пришлось уйти, когда началась коллективизация. Требование новой власти организовать коллективное хозяйство мужики всерьез не восприняли.
– Пары мы подняли. Весной отсеялись хорошо. Будем с хлебом. Зачем нам колхоз? Поглядим, – решили соседи.
А осенью им поставили ультиматум:
– Колхоз не создали? Ваши земли переходят Аргаяшскому зерносовхозу. А вы выметайтесь!
Братья отца разъехались: кто в Карабаш, кто в Аргази. Он попытался обосноваться в Березовке, но вернулся на берег Зюзелки. Так из бывших заимок и основали Крутогорку. А раньше была Крутогорка первая и вторая, а еще Красная горка. Вначале создали большой колхоз «В. И. Л.» в честь Ленина. Помню, согнали туда голов 300 лошадей, отобранных у тех, чье хозяйство было справное. Свезли корма для зимовки, а их пожгли. Боролись с колхозами по-разному. Правление выгнало стадо на поля, мол, прокормятся. А что коню есть на вспаханной земле? Это же не степь. Кто смог, забрал своих кормилиц домой, поддержать до весны. Пыхтины привели обратно своего Бурушку, Петр Булаев – Буланку, Стрижовы – Воронка. Когда надумали колхоз разукрупнять, Крутогорка стала колхозом им. Ворошилова. На конюшню свели 10 выживших за голодную зиму лошадей, 8 коров и 40 овечек.
Дети в колхозе работали вместе с взрослыми. В Крутогорке была школа, я отучился еще два класса в Камышевке. На этом моя учеба закончилась. Первую четверть не ходил в школу: нечего было надеть, только после уборочной покупали одежду и обувь. Продолжать учебу надо было в Аргаяше, но семья большая, нужно работать, и пошел я в пастухи. Как раз в колхоз пригнали бруцеллезных коров, их и пас.
Пять лет за крепкое слово
Отец в колхозе работал на пасеке и состоял в ревизионной комиссии. Очень принципиальный и честный, он сам чужого никогда не брал и другим не давал воровать. Как-то в конце июня пошли мы в поле: он к пчелам, я на пастбище. Навстречу бежит заплаканная девушка:
– Дядя Иван! Война началась.
А через некоторое время отца арестовали и судили по 58-й статье, как врага народа, больше я его не видел. За что? Случился у него как-то разговор с односельчанином. Тот все учил его:
– Ты, Иван, неправильно живешь! Не умеешь ты жить! Глянь, у меня какой дом. Все есть.
Отец не сдержался:
– Все, что у тебя есть, не твое. Стол, за которым сидим, взят у раскулаченных соседей. Часы, кровать тоже оттуда. У меня до революции было две лошади, жеребенок, две коровы. Я поставил пятистенок своим трудом, а у тебя в то время была одна кривая кобыла. У тебя 7 детей, у меня столько же. На твоих государство платит 2000, да еще в спецмагазине ты можешь им одежду покупать. Ты же из бедноты! А моим детям не положена государственная помощь. На хрена нужны такие законы и такое государство?
Разговор этот состоялся при мне. Последовал донос. Отца осудили и отправили в лагерь, где он умер в 1943-м. Только узнали мы об этом спустя много лет. Выяснилось, что и похоронку нам высылали, только не дошла она до Крутогорки.
Они были первыми
Из нашей деревни на фронт и в трудовую армию ушли 47 человек. Первыми приняли бой пограничники. Рядом с Брестской крепостью в пулеметном расчете сражались с врагом Геннадий Мучкин и Александр Плаксин. Геннадий, как старший, приказал другу: «Отступай, я прикрою». Тот отказался, а потом и отходить было некуда: кругом фашисты. Мучкин числился пропавшим без вести, Плаксин попал в плен.
Старший из Мучкиных – Александр, служил в Свердловске и все переживал:
– Как в огороде службу нес. Людей на Дальний Восток посылают, в горы, а я, считай, дома служил.
Только вернулся, а тут Халхин-Гол. Его туда, с японцами воевать. Затем финская, он на шофера как раз выучился. Вот его с новой полуторкой и забрали. Домой вернулся, Отечественная грянула. Люди ждали эту войну: немец одну за другой страну завоевывает, ясно, что и до нашей доберется. Тревожно было всегда. 32 двора числилось перед войной в Крутогорке, почти из каждого ушли мужчины на фронт. Уходя, говорили:
– Война будет затяжная, надо успеть поднять пары. Бабы весной вручную посеют, будут с хлебом.
Так и сделали. В тот же год прислали нам председателем Анну Сокину. Весной отсеялись до 1 мая, председатель в передовиках. А осенью она все зерно сдала. Есть нечего, сеять нечем. Мы и раньше голодовали, а тут последняя надежда пропала. И в 1943-м та же история. Погубила Анна Ефимовна колхоз. Дошло до того, что увидела в кормушке у лошадей необмолоченные колоски. Приехали из района 7 уполномоченных, заставили обмолачивать «утаенное». Намаяли лошадей, намолотили аж 1,5 кг. Глядя на это, Анна Плаксина не сдержалась:
– Что же вы творите? Скотину маете, а на ней весной пахать. Надо же, намолотили 1,5 кг, работнички.
Один попытался возразить: мол, а ты знаешь, глупая баба, что значат эти 1,5 кг в наше тяжелое время? Но Анна Михайловна была бойка на язык и отрезала:
– Вы больше съели, чем намолотили! Наши мужики на фронте, а вы в тылу уполномочиваетесь за бабьими юбками.
Их как ветром унесло. Вот тогда председателем стал Игнат Федорович Маркин. Выпросил семена в районе, за ними вся деревня поехала в Аргаяш. Грязь, распутица, но все понимали: без семян нет спасения, нужно провести посевную. В годы войны наш колхоз втрое больше производил продукции, чем в довоенное время. Люди работали не за страх, а за совесть, верили в победу, хотели поддержать своих на фронте. Все держалось на женщинах и детях, поэтому рядом с фамилиями фронтовиков на обелиске нужно записать имена наших крутогорских женщин. Это они вынесли войну на своих плечах. Половина ушедших на фронт не вернулась. Вместе с дожившими до победы поднимали колхоз, район, страну.
Недавно смотрел передачу с Горбачевым, обидно стало до слез: какую страну погубили! Мы ее не просто из руин подняли, она после войны стремительно возродилась. Через 15 лет после Дня Победы Гагарин в космос полетел. Предатели, другого слова не подберу. Как-то прочитал книгу, в ней такие строки: «Бери такую ношу, которая тебе по плечу. Иначе ноша раздавит тебя». Вот по этой формуле я прожил свою жизнь.
Крутогорские «особинки»
Деревня стояла на возвышенности, отсюда и название.
Вокруг было много лесов, им дали названия: Минькин, Кутуйский, Ерасмичев, Семенной, Малдабай, Трещинина, Контрольная гора. Избы в деревне больше были пятистенные, с палисадниками, резными наличниками, черемухой и цветами перед домом. Обязательно у каждого скворечник, весной прилету птиц радовались всей деревней. Хозяйки шили на окна занавески-задергушки, украшенные ручным кружевом или вышивкой. У многих в избах – полати.
Частушки Крутогорки
Крутогорочка на горочке –
Село, село, село,
Крутогорские девчоночки
Гуляют весело.
* * *
Запрягу я двух пегух,
Поеду по сено на двух,
Накладу больши воза –
Пегухи выпучат глаза.
* * *
В Крутогорке рано встали,
Рано печи топятся,
Моя Зоя в Крутогорке,
Мне туда же хочется.
Тоскую по родной деревне
Жители Крутогорки вспоминают родную деревню
Анна Ивановна Талалайкина:
– Меня родители в 7 лет отдали в няньки в Аргаяш, а в 10 я уже пошла работать в колхоз.
Зимой поила ягнят молоком из сосочки, с фермы не уйду, пока все не сделаю. Падежа у меня не было. Летом полола в поле хлеба, дрова помогала заготавливать. С 13 лет стала работать дояркой. Было очень тяжело, но пастбища в деревне – богатые, коровы давали много молока. Числилась передовой дояркой. В войну резали торф в болоте, чтобы отапливать больницу, военкомат в Аргаяше. Особенно тяжелым выдался 1947 год. Я замуж вышла, есть нечего. Снег сошел, пошли со свекровью колоски собирать. Набрали 15 кг зерна, намололи муки.
Трудная нам досталась жизнь, но крутогорский народ был дружный, сейчас таких нет. Все друг другу помогали. Есть у тебя крошка хлеба, вместе ели, никогда не унывали. Люди у нас работящие, после войны жизнь наладилась, стали жить хорошо. Строили дома сообща, помогали соседи, бесплатно. Хорошая была Крутогорка – чистая, вокруг трава зеленым ковром. Каждый хозяин следил за чистотой. Весной деревню опахивали, чтобы не допустить пожаров. Огороды – общие, от соседа никто забором не отгораживался. А какая была школа – красавица! Вся в деревянных кружевах. Рядом – большой сад. Жалко было Крутогорку, никто не хотел из нее уезжать. Тоскую по ней.
Владимир Иванович Абакумов:
– Мне было четыре года, когда семья переехала в Крутогорку. Шел 1938 г. Отец Иван Егорович поставил избу, а в июле 41-го ушел на фронт. Письма от него приходили редко. В марте 42-го написал, что в госпитале, скоро возвращается на фронт. Погиб в июле 43-го, но в справке из военкомата указано, что похоронен в концлагере г. Словута Хмельницкой области. Окончил я четыре класса, пошел работать свинопасом. Голодно, холодно. Накопаешь гнилой картошки, затопишь печь, напечешь оладьев – вся еда. Доверили мне пасти овец. Приняли меня в комсомол. Вот мы, четыре местных комсомольца, вместе с электриком из Аргаяша начали копать ямы, ставить столбы под электролинию. До этого в избах керосиновые лампы были, света от них мало. В 1953 г. призвали меня в армию, электричество до Крутогорки еще не дошло. 28 августа, разгар уборочной, не сжаты еще 30 га овса. Но председатель Евдоким Талалайкин дал всем выходной, и меня провожали на службу все односельчане. Кто деньги сует, кто 100 г подает. На память осталась фотокарточка с моих проводов. Вот они, мои земляки, всех помню до единого.
Зоя Ивановна Аверченкова:
– Мои родители Иван и Мария Абакумовы приехали в Крутогорку в 1938 г. из Карабаша.
Мне был год, брату Володе – четыре. Тогда приехали сразу три семьи: отец, его брат Павел Егорович, зять Петр Андреевич Сысоев. Первое время жили у дяди Николая Трофимовича Тряпицына. Потом купили домишко, поставили его в низине, огород плохой, картошка росла плохо. Отец окончил курсы трактористов, а тут война. Ушли на фронт отец, Павел Егорович, Петр Андреевич – все погибли. В 42-м пришла весточка, что отец пропал без вести. Позже мы нашли запись, что он умер в концлагере.
Жили плохо, молоко и мясо сдавали на продналог. Мама овец вырастит, сдаст мясо, налог заплатит обязательно. Так и жили – голодные, холодные. Пекли лепешки из лузги. Мама подкопит молока, продаст в городе, купит ее. Кто кисель варил, кто лепешки пек. А они, как ежики, ощетинятся, болели потом. Окончила четыре класса крутогорской школы, училась плохо, потому что всегда хотела есть.
После школы стала работать в яслях, помогала нянечкам Марии Маркиной и Нюре Талалайкиной. В зыбке качали маленьких, я занималась с теми, кто постарше. В 15 лет пошла на ферму доить коров. В 1957 г. вышла замуж за Павла Ивановича из д. Заря, но жили мы в Крутогорке. В 1960-х не стало работы, народ начал разъезжаться. Мы и Николай Малев последними уехали из деревни. Жалею Крутогорку, где прошло мое детство, все были знакомые и близкие. Будь моя воля, никуда бы не уехала. Каждое лето приезжаем на место, где стояла деревня, где был наш дом.
Из архива редакции:: «Восход» от 30.01.1968 г.
Отважный в труде и в бою
Коммунист Иван Константинович Плаксин – передовой комбайнер Камышевского отделения Аргаяшского совхоза. Среди односельчан деревни Крутогорка и всего коллектива совхоза он пользуется большим уважением за честность и трудолюбие, скромность и чувство товарищества. Не случайно коммунисты деревни и птицесовхоза избрали Плаксина делегатом на XXVII районную партконференцию. Председатель рабочкома товарищ Шагеев так отзывается о коммунисте Плаксине: «На примере Ивана Константиновича мы учим молодых механизаторов. Этот человек выполнит любое самое сложное и ответственное задание, не считаясь с личным временем и отдыхом».
Благодарим за помощь в подготовке выпуска В. Кормильцева, Д. Перескокову, В. Андрееву, С. Садыкову.
Р. Хибатуллина, В. Медведев.
Добавить комментарий