«Уважение к минувшему – вот черта, отличающая образованность от дикости. Гордиться славою своих предковне только можно, но и нужно.» А. С. Пушкин.
Трудармеец и фронтовик Жават Валеев
Судьбы многих миллионов людей, которые самоотверженно трудились и воевали на благо своего Отечества, во имя его будущего, в том числе и нынешнего поколения, стоят за нашей Победой.
Жават Валеевич Валеев родился 27 октября 1919 г. в д. Булатово в семье муллы. Всю войну писал дневники, они у нас сохранились. По ним издана книга. Он воевал в 1049-м отдельном танковом батальоне 1-й гвардейской танковой армии I Белорусского фронта.
Вот как он запомнил начало войны: «19 июня 1941 г. я был призван в ряды Красной Армии. Мы были в Челябинске в Красной казарме. 20 июня 1941 г. вечером из Чебаркуля прибыл один военный эшелон. Солдаты из эшелона тут же высыпали на перрон. Один, невысокий, с двумя котелками в руках, прибежал к нам. Мы – это я, брат жены Гизат, дядя Газиз и несколько башкир из д. Этбай Аргаяшского района. Солдат оказался нашим односельчанином Файзуллой Мустафиным. Он охая поздоровался и сказал: «Братишки, дела, похоже, не так уж хороши. Нас отправляют на запад. Видимо, немцы начинают войну. Прощайте родные!» – и побежал к своему вагону…
Мы поднимались и ложились под сводки Совинформбюро о вчерашних и ночных событиях. Но и после отбоя не могли уснуть… В армии снабжение продуктами тоже уменьшилось. Среди солдат, в тылу начался голод. Участились смертельные случаи от голода и обессиливания. Через полмесяца – месяц в деревнях и селах больницы, школы и культурные учреждения превратились в госпитали и начали наполняться ранеными. В письмах из деревни теперь много писали о тех, кто ранен, погиб, пропал без вести или лежит в госпитале».
В рядах трудармейцев
ЦК ВКП(б) и Совет Народных Комиссаров СССР приняли на третий квартал 1941 г. план увеличения производства военной техники и создания крупных предприятий танкостроительной промышленности в Поволжье и на Урале. Превращение восточных районов в ведущую военно-промышленную базу страны требовало развития там основных отраслей тяжелой индустрии – металлургии, угольной и нефтяной промышленности, электроэнергетики. Часть Ж. Валеева придерживали от отправки на фронт: «Мы работали на военные заказы на заводе в г. Копейске». Урал превратился в арсенал советских вооруженных сил. Здесь выпускалось до 40% всей военно-промышленной продукции. Металлурги изобрели эффективные способы скоростной плавки металла, особенно высококачественной стали. Ученые, конструкторы, инженеры создали более совершенные, чем у противника, боевые самолеты, танки, артиллерийские орудия и т.д. На базе Челябинского тракторного завода вырос мощный танкостроительный комбинат, заслуженно получивший в народе название «Танкоград». Уральский завод тяжелого машиностроения им. С. Орджоникидзе в Свердловске, производивший ранее уникальные крупногабаритные машины, стал строить корпуса и башни для тяжелых танков КВ. Как пишет Жават Валеевич, «работали и заодно проходили военную учебу. Не приходилось считаться со временем. 12 часов тяжелой работы совмещались с обучением, да еще поднимали ночью по военной «тревоге» для срочной погрузки или других работ. В том же 1941 г., в сентябре, мы были переброшены в район г. Кургана для постройки военного лагеря. Здесь до начала декабря работали и служили. Затем вновь перевод – в п. Чебаркуль… В эти зимние холода построили себе землянки и перешли к постройке будущего военного завода. Работа кипела и днем, и ночью. Жить было очень тяжело. Некогда было думать о голоде или болеть. Людей, умерших в муках от бессилия и болезней, было очень много». Это была так называемая «трудовая армия». Но ни в одном официальном документе периода 1941–1945 гг. понятие «трудовая армия» не встречается. В годы Великой Отечественной войны «трудармейцами» стали называть себя те, кто выполнял принудительную трудовую повинность. Ученые проанализировали военно-трудовые мобилизации и отнесли сюда стройбатальоны, рабочие колонны, ОСМЧ, лагеря.
Из-за тяжелой болезни, сразившей Ж. Валеева сразу по прибытии сюда, он не попал в «Каменный карьер». Но наблюдал, что «работа там намного тяжелей, и там не считаются с человеческой жизнью. После рабочего дня оттуда на носилках выносили умерших. Экскаватор, подъемный кран, лебедка практически не применялись. Видно, была нехватка». Трудовой героизм стал теперь повседневным явлением. В течение последних четырех месяцев 1941 г. в Поволжье и особенно на Урале, на базе перемещенных и некоторых вновь созданных предприятий, были развернуты восемь танковых, шесть корпусных (производство корпусов для танков) и три дизельных завода. По болезни Ж. Валеева временно оставили посыльным при штабе. А по выздоровлении – снова на стройку: «Мы таскали 30-килограммовые блоки на самый верх по трапам для строительства стен корпуса. Пища была очень скудной. Хлеб давали на сутки, но этого кусочка было недостаточно, чтобы насытиться даже на один раз. Кашу выдавали по две столовые ложки на человека. В одной тарелке жидкого супа – маленький кусочек мяса, а вермишель или лапша были похожи на редко падающие хлопья снега». В какой-то момент он и еще двое не смогли выйти на работу, поскольку их обувь пришла в полную негодность, на ногах остались лишь портянки, пришлось им узнать, что такое гауптвахта.
Терпели голод и нужду
В это время шли ожесточенные бои за Москву: «В боях под Москвой победа Красной Армии дала нам силы и желание жить, как бы удвоила – утроила наши силы в работе». В марте 1942 г. начали работу некоторые цеха Чебаркульского военного завода, завод дал первый гудок. Многих солдат начали командировать для помощи в весеннем севе в колхозы и совхозы. В их числе был и Ж. Валеев. Он и семеро его товарищей были направлены на МТС в Варлапов Кировского района нынешней Курганской области. Там он работал кузнецом до июня 1943 г.
Первые годы войны были отмечены высокой смертностью и голодом. От них умирали в тылу и мобилизованные в трудармии, и мирное население. Острая нехватка продуктов, дефицит белков и витаминов в рационе, снижение калорийности питания негативно отражались на состоянии здоровья людей. Широкое распространение получили различные заменители, до войны категорически запрещенные санитарным законодательством, соответственно резко увеличились случаи пищевых отравлений. Распространились инфекционные (скарлатина, дифтерия), желудочно-кишечные болезни, органов дыхания, травмы. Инфекционная заболеваемость особенно резко увеличилась в районах, которые принимали большое число эвакуированных, в том числе и на Урале. Жители тыловых районов испытывали острый дефицит одежды, обуви, предметов личной гигиены. Воды не хватало даже для промышленных нужд. Высокой была заболеваемость сельского населения. Почти всю продукцию, выращенную в колхозах и совхозах, государство изымало на нужды фронта и города, поэтому в фонде оплаты труда практически не оставалось продуктов для расчетов с крестьянами. В таких условиях сельчан выручало подсобное хозяйство. Сельские женщины, отдавая колхозу или совхозу все силы, должны были успевать обрабатывать и свои приусадебные участки. К тому же в годы войны существенно увеличились налоги на продукцию подсобных хозяйств. Чтобы расплатиться с государством, крестьянам приходилось еще больше ограничивать себя и детей в питании. В связи с этим резко увеличилось число больных дистрофией. Именно в таких условиях осталась дома жена Жавата Валеевича Рабига Сафиевна. Она выучилась на комбайнера и вместе с сыном отправлялась на работу в колхозные поля: сама работала, сама и технику ремонтировала. После она рассказывала нам, что однажды сын Дамир уснул на поле, и она, не увидев его в траве, чуть не наехала и не погубила. Аллах миловал.
В июне 1943 г. Ж. Валеева перевели в военную часть. Сначала в Кургане, а потом в Свердловске учился в учебно-танковом полку. За это время ему присвоили звание сержанта. В сентябре с Уралмаша они приняли самоходки и отправились на юг. Сейчас, глядя на технику военного времени, немногие отличают в них самоходки. 22 октября 1942 г. на Уралмашзаводе была организована специальная конструкторская группа в составе Н. Курина, Г. Ксюнина, А. Неклюдова, К. Ильина, И. Эммануилова, И. Сазонова и других. Руководство всеми работами по проектированию и изготовлению САУ осуществляли Л. Горлицкий и заместитель наркома танковой промышленности Ж. Котин. На испытаниях государственная комиссия признала, что тактико-технические показатели СУ-100 обеспечивают успешное поражение современных бронетанковых средств противника на дистанциях 1500 м для танков «Тигр» и «Пантера», вне зависимости от точки попадания снаряда, а для «Фердинанда» только при попадании в бортовую броню, но с дистанции 2000 м. С ноября 1944 г. средние самоходноартиллерийские полки Красной Армии начали перевооружать новыми САУ. В каждом полку имелась 21 машина. В конце года приступили к формированию самоходно-артиллерийских бригад СУ-100 по 65 САУ в каждой. Полки и бригады СУ-100 принимали участие в боевых действиях заключительного периода Великой Отечественной.
На фронт!
Первый бой Жават Валеев увидел в Брянске. После постоя в Москве и Клязьме они прибыли к самой линии фронта. Часть прибывшей с ними техники забрали тут же. А на следующие день и ночь противник провел бомбардировку города, половины техники и экипажей не осталось. Пришлось вернуться в Клязьму – центр штаба самоходной артиллерии для формирования нового командного состава и пополнения техникой. В июне 1944 года маршал Я. Федоренко сообщил им о немедленном отправлении на фронт. Из Царева они совершили марш-бросок и уже 11 июня были на Западной Украине: «Мы на последнем тупике железной дороги. Наш состав разделили на несколько частей. Соорудили мостики из принесенных из лесу толстых деревьев и погрузили на них самоходки… Были разгружены и остальные хозяйственные вещи. Эти работы мы завершили в течение 15 минут, иначе могли попасть под бомбовые удары. После погрузки, не задерживаясь ни на минуту, боевым маршем прошли несколько километров, сделали привал и поужинали. И всю ночь снова маршем, к утру вышли к фронтовой линии».
Осознание того, что для любого солдата этот первый бой может оказаться и последним, приводит командный состав к мысли о необходимости поддержать их боевой дух. Было предложено желающим написать заявление о вступлении в партию. Жават Валеевич подал заявление. Наконец, последние наставления командира экипажа младшего лейтенанта Шурыгина: «Товарищи, через несколько минут начнется наступление. Мы знакомы с маршрутом, карты у нас в руках. Сегодня к обеду, прорвав немецкую оборону, мы должны перейти в наступление. Наша 16-я самоходная артиллерийская бригада I Украинского фронта (командующий – маршал Конев) будет воевать, присоединившись к 2-му гвардейскому танковому корпусу. Наша задача – поддержать танковое наступление. Освободив Львов, наш фронт будет двигаться далее к Польше и войдет в границы Чехословакии».
В боевом трехдневном крещении дед испытал смешанные чувства: «С одной стороны, испытываешь какое-то содрогание от ужаса происходящего, а с другой стороны, переполняешься восхищением, слыша, как сотрясаются фашистские позиции… Вместо домов – догорающие поленья и печки, посреди разбитой посуды и железок – трупы в разных позах… Невозможно описать: умершие, раненные в крови, уползающие на восток, и немецкие трупы, желтый туман. Да вдобавок гул машин, нытье самолетов в воздухе. Описать не могу. Похоже на ад. Тошнотворный запах везде. Возможно, это газ от моторов, а некоторые говорили, что это запах крови… Остановились в довольно густом лесу. Лес не пустовал. Из разгромленных деревень убежавшая детвора, женщины, старики – их полно было в лесу. Мы давали им хлеб, сахар, кормили теплым супом. Бледные от испуга дети и старики, девочки боялись к нам подходить. Увидев советских людей в таком жалком положении, мы только еще больше ненавидели фашистов… Пришла ночь. Сон не берет и не берет. То, что видел днем, не выходит из головы… Давно из дома письма не получал. Деревню, семью вспомнил. Они ведь далеко, очень далеко».
По кровавым полям битв
Войска I Украинского фронта под командованием маршала И. Конева, в составе которого воевал автор дневников и воспоминаний, одновременно с наступлением на варшавском направлении развернули на львовско-сандомирском. Немецко-фашистское командование, понимая важность сохранения в своих руках западных областей Украины, прикрывавших советским войскам путь в южные районы Польши и Чехословакию, держало на фронте от р. Припять до Карпат крупные силы, объединенные в группу армий «Северная Украина» под командованием генерала Й. Гарпе.
Ярко описал дед отношение солдат к противнику. «Воздух!» – закричал кто-то. Вдруг появился самолет, разок облетел лес и упал на маленькую лужайку. Мы только наблюдаем, он ведь близко к нашему экипажу. Старший лейтенант – помпотех батареи как закричит: «Ха! Это же немец! Атаковать!» Молниеносно подбегаем к самолету V-2. В этот момент летчик спускался из кабины на землю. Старшина Туросов: «Хэн дэ хох, комрад!» – и нацелился на него. Летчик поднял руки вверх, и его, толкая в спину, увели в сторону экипажа. А самолет затащили в лес. Немец по-нашему, а мы по-немецки не знаем. Двухметровый фашист-летчик встал около самоходки, а мы сели есть картошку. Помпотех – старший лейтенант встал возле немца, а сам ниже вдвое, и, обращаясь к нам, свернув кулак: «Ребята, а?! Дать бы ему по морде! Да мне до его морды не достать». И все громко смеются. Летчик тоже вынужден был посмеяться. А потом, поняв, что солдаты для его жизни не опасны, или с испугу, пролепетал: «Комрад, русишъ, нох самолетен брод, брод». В кабине его оказалось много масла, хлеба, консервов. «Вот нам праздник», – говорит механик Комаров. Только командир экипажа был не согласен принять пищу из рук фашистов. Тогда и мы не стали трогать».
Какой бы отрывок из воспоминаний аргаяшца мы не взяли, везде становится ясной одна цель, которая объединяла воинов и командование во второй половине войны, – как можно стремительнее двигаться, наступать без остановки и поскорее завершить эту обескровившую страну бойню. Первый город, в освобождении которого он участвовал, – Золочев. В его освобождении большую роль сыграли стремительные действия танкистов. Оборона противника была рассечена на две части. В немецком фронте образовалась 55-километровая брешь. «Когда проходишь по кровавым полям битв, перешагивая мертвые тела, с врагом сражаясь на войне, не жалея себя под дождем пуль, оказывается, временно забываешь, что есть родители, есть семья, будущая жизнь, будто нет времени о чем-то жалеть. Все рушится и разбивается. Погибают товарищи, утопая в крови, части их тел разбросаны. Ты не можешь стоять и плакать по ним горькими слезами. И ты стремишься вперед безудержно. Враг стреляет в тебя, убить пытается, но и тогда ты вроде не видишь смерти. Но в тебе растет ненависть. Ты стараешься убить врага раньше, чем он тебя успеет убить». Бесконечное продвижение вперед, ночами, не включая фар, дым, разрывающиеся снаряды, и, вырвавшись вперед, часть оказывается в тылу врага, во временном окружении. Но ненадолго.
Вещий сон
Жават Валеев участвовал также в освобождении г. Равы-Русской, Яворова, Львова и Львовской области под командованием маршала И. Конева и генерала М. Попова, 60 тысяч пленных солдат концлагеря под Перемышлем, обороне и удерживании Хырова, где погибло и было ранено очень много воинов из дивизии, в которой он служил. Под Хыровом ночью снова вспоминает семью: «Я вспоминаю маму, жену Рабигу, сына Дамира, родственников. Представляю себе, как они читают вчера написанное мною письмо и плачут. В ушах – звон. Среди звона будто слышен мамин голос: «Жават, сыночек, возвращайся, вон и Дамир тебя ждет!» В такую темную ночь, когда вокруг фашисты, ты один считаешь время и каждую секунду ожидаешь с любой стороны нападения, очень тревожно сидеть и ждать. И страшно, и нет вроде… Прилег под самоходкой в тенечке и заснул. Вижу, как будто я маленький. Мы с мамой вроде в гостях у родного братишки отца, Нигамата. А он подает мне большой кусок мяса. Это мясо как будто такое мягкое, но не сваренное, с него стекает кровь. Но, несмотря на это, я с большим удовольствием ем его. И вдруг как раз в это время просыпаюсь от крика капитана Горинева… Я, надевая сапоги, успел про свой сон рассказать Мингазееву. А он: «Ты видел вещий сон, браток Жават, Нигамат – это к богатству, кровь – к возвращению на родину, а вот мясо, думаю, к ранению». Разгорелся внезапный стремительный бой. Не долетая до нас 50 метров, взрывается снаряд. «Мингазеев, молись, теперь фашист нас поймал», – успел я крикнуть, но оказалось поздно. Мне показалось, что все боевое отделение горит. Я, ударяясь обо что-то жесткое и крича что-то, громко выругался. Когда снова опомнился, лейтенант Шурыгин и Мингазеев, подхватив меня под руки, бегом волокли меня. На мои слова «Подождите, а самоходка?» Шурыгин отвечает: «Самоходка горит, скорее в укрытие! Справа подходят фашисты»… Мы спустились в траншею. Не могут снять мои сапоги. Один из танкистов: «Что вы пытаетесь их снять, разрежьте голенище», вынул свой ножик из ножен и стал помогать. Только разрезали голенище, оттуда кровища хлынула прямо в лицо танкиста», – вспоминает он. После того ранения его часть дралась за Хыров еще три дня. Несмотря на то, что в книжке записали, что одно ранение легкое, а ранены были обе ноги, на вторую он перенес две операции, отправлен в Киев вместе с тяжелобольными. Не спадала температура и рана, по непонятным врачам причинам, не заживала. Удаленный во время третьей операции осколок позволил, наконец, ему ходить.
С декабря 1944 г. по май 1945 г. бойца командировали на переобучение на новые самоходки в Свердловск, но, как он пишет, особых различий не было, только орудие усилили. По дороге в Свердловск спрыгнул с поезда около Абдырово и 25 км шел пешком до родной деревни, поскольку в колхозе отказались дать ему лошадь. Повидал родных и снова в путь. В учебном полку стал командиром отделения, старшим сержантом. В мае 1945 г. их отправили в Германию.
9 мая 1945 г. он встретил в Польше. А далее Эркнер, Дрезден, Доленхем, Вюнсдорф, Гамбург, Франкфурт-на-Одере. Демобилизовался только 10 ноября 1945 г. Награжден медалями: «За боевые заслуги» (дважды), «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне», «25 лет Победы в Великой Отечественной войне», «50 лет победы в Великой Отечественной войне», дважды «50 лет Вооруженных сил СССР», «60 лет Вооруженных сил СССР».
Зухра САБИРОВА, г. Уфа.
Дошел до Польши
Наш прадедушка Мухамет Сафин – ветеран Великой Отечественной войны.
Родился в 1925 г. в д. Б. Исянгильдино. Отец Рамазан Сафиевич, мать Хоббиниса. Родители – учителя. Кроме него, в семье были еще брат Ханат и сестра Хэрия.
Мухамет женился в 18 лет, а в 1944 г. ушел на фронт. Первенец родился без отца. Мухамет воевал на II Белорусском фронте, был водителем танка «Т-34», участвовал в боях за г. Донецк, г. Штаргард (Восточная Пруссия). Дошел до Польши, освобождал польские города, форсировал реку Эльбу. Награжден медалями «За отвагу», «За победу над Германией», грамотами командования. 26 июня 1945 г. ему присвоено звание старшего сержанта.
Мухамет Рамазанович вернулся в родную деревню только в 1949 г. Работал в колхозе, затем в совхозе. В 1955 г. стал за трудовые успехи участником ВДНХ в Москве. Осваивал целину. Получив в г. Пласте профессию механика, трудился по специальности, бригадиром, в последние годы – в Кулуевской ПМК экспедитором. С женой воспитали девятерых детей, некоторых из них уже нет в живых. В 1980 г. Мухамет Рамазанович вышел на пенсию по болезни. Умер 28 августа 1987 г.
Радмила и Радмир Хибатуллины, Куйсаринская школа.
Спасибо тебе, прадедушка!
Каждый год 9 мая страна отмечает очередную мирную весну. Давно был этот волнующий, важный для всех наших соотечественников день в истории.
75 лет прошло с того героического времени, но мы и сейчас можем представить себе, как много значил День Победы для наших дедов и прадедов. Среди тех, кто громил ненавистного врага, приближал победу – мой прадедушка Иван Дмитриевич Тряпицын.
Когда по радио прозвучало сообщение о начале войны, ему было всего 16 лет. Он работал помощником комбайнера на Ленинском отделении совхоза «Аргаяшский». Иван сразу поехал в военкомат, но по возрасту его не взяли на фронт. И все-таки он своего добился. В 1942-м призван в армию и направлен в г. Чебаркуль, в 10-ю окружную школу снайперов. По воспоминаниям прадедушки, с утра до вечера их обучали азам военного дела, готовили для отправки на передовую. Жили курсанты в холодных землянках: в каждой по 200 человек, одетых, несмотря на зиму, в летнюю форму. В 1943 г. прадеда направили на I Белорусский фронт. Командовал соединением генерал Константин Константинович Рокоссовский, позже маршал, дважды Герой Советского Союза, командовавший Парадом Победы на Красной площади в Москве 24 июня 1945-го. По дороге эшелоны с новобранцами несколько раз попадали под бомбежку. Чего только не насмотрелся в то время мой прадед.
В апреле 1944-го в боях за г. Гомель его дважды ранило в левую ногу. В том кровопролитном сражении погибло много наших солдат и офицеров. Истекая кровью, молодой солдат попытался ползти в сторону наших окопов, но потерял сознание. Его нашли санитары. Очнулся Иван Дмитриевич от пронизывающей все тело острой боли при перевязке. Отправили в г. Новозыбков Брянской области, где военврачи смогли извлечь застрявшие в теле вражеские пули. Затем другой госпиталь, уже в г. Дятьково. Там прадед заново учился ходить: сначала на костылях, потом с тростью.
9 мая 45-го младший сержант Тряпицын встретил в полевом лагере Тульского пулеметного училища. Затем прадедушку направили в Московское высшее общевойсковое командное училище, позже преобразованное в Московское Краснознаменное высшее общевойсковое училище им. Верховного Совета РСФСР. Демобилизовался только в 1950-м, отдав военной службе восемь лет.
Иван Дмитриевич ушел из жизни всего за год до 60-летия Великой Победы. Но и сегодня он с нами, а мы чтим и помним его и других солдат, которые ценой своей жизни подарили нам мирное небо, а нашей Родине – свободу и независимость.
Анна Елкина, АСОШ №2.
Добавить комментарий